Он – духовный колосс, сострадающий всем: причём, чем гаже человек, тем сильнее градус, калящий душу…

…Достоевский, едущий на телеге в Оптину, уже взрастивший тугую гроздь Карамазовых в недрах своего мистического мозга; Достоевский, везомый в ссылку: в холодную бездну страдания, выхода, из которого, кажется не будет…

Неистовство игры, калившее его жизнь до белизны металла, подвергнутого огню; ночью врывающийся к жене, чтобы, захватив её тальму, проиграть и её…

Сияют фридрихсдоры.

Проклятое зеро вновь подведёт Алексея Ивановича.

С первых страниц «Бедных людей» букеты сострадания выхлёстываются на читающего: вместе с унижением, которым жизнь подвергает большинство, вместе с патологической малостью маленького человечка…

А кто не мал?

Тоцкий и Епанчин?

Но ведь в самодовольстве своём каменном они меньше Мармеладова, которому не к кому пойти, и гаже Фердыщенко, который заставит вас (и вас, и вас!) припомнить всё худое, что понаделали в жизни.

Лабиринты Достоевского кажутся сырыми, прогорклыми, со стенами, покрытыми ржавыми знаками человеческой дряни – но сложно завитые коридоры эти, бесконечно пересекающиеся друг с другом, всегда выводят к свету: что может быть чище, чем речь на могиле Илюшечки?

…в провинциальной дыре – смачно изображаются они у писателя, сочно, криво, гадко – вызревает бесовство: вместе с самими бесами, задумавшими, как всегда, переустройство общества: да такое, чтоб шибануло по всем: недаром Шигалёв смотрит так, будто ждёт конца света в определённый день и час.

Параллельно им едет в Россию новый Христос: возможный его вариант – нелепый в реальности, смешной и кроткий, одно слово – Идиот; едет и для того, чтобы родилось в дальнейшем повествование о Великом Инквизиторе, актуальное во все века, ибо, меняя антураж и декорум, человека оно – течение веков – изменяет мало: слишком много животного в оном, слишком физиологично устройство.

Достоевский, кажется, против такого: его призыв – к свету!

К чистоте!

Раскольников необыкновенно чист: не могла подобная идея, если и родилась в его голове, получить реализацию – а вот поди ж ты…

И несутся, турбулентно закручиваясь, вихри языка Достоевского, только такого, какой и необходим для немыслимой задачи, поставленной им: написать Библию человечества, по крайней мере – русской его части…

 ***

Какова гармония напева:

Славная осень! Здоровый, ядрёный
Воздух усталые силы бодрит;
Лёд неокрепший на речке студёной
Словно как тающий сахар лежит;

Около леса, как в мягкой постели,
Выспаться можно — покой и простор!
Листья поблекнуть ещё не успели,
Желты и свежи лежат, как ковёр.

Великолепие стиха, чья альфа позаимствована в тех космических пределах, где и рождаются все созвучия, что, спускаясь вниз, в людское сознание, становятся ощущениями, которые будут переданы так, что реальность покажется вторичной.

Трудно поверить, что Некрасов худо начинал: тем не менее, «Мечты и звуки» были слабенькими, бледными, и Белинский, упомянув в рецензии, что они «вышли из души», в целом раскритиковал книгу, жёстко раздраконил её…

Великая душа Некрасова!

Казалось, готова она вместить всех, всем сострадать: даже через сатиру, через острейшие её струи…

Он работал истово, и какие только жанры не осваивал, не скреплял бездной собственного дарования,

Стихотворные фельетоны, памфлеты в стихах, водевили…

Всё это осталось ценными пластами, всё – и вместе – нечто, сияющее над этим: стигмат сострадания, горевший в душе.

Сгущено горе: обратитесь к любой поэме; сгущено, и, как будто, нечего ждать, но… вновь раздаются райские звуки, и, даже учитывая тяжесть начинки произведений, они поют, летят над миром…

Словно даже – благовестят.

…о жизни совсем другой, которую, как известно не увидеть нам.

«Школьник» идёт, он идёт узнать многое, он вырвется из грязных низин, он…

- Ну, пошел же, ради бога!

Небо, ельник и песок –

Невеселая дорога...

Эй! садись ко мне, дружок!

Ноги босы, грязно тело,

И едва прикрыта грудь...

Не стыдися! что за дело?

Это многих славный путь.

Вектор веры вёл поэта – так не может быть всегда! И рождались новые сатиры, призванные врачевать общество, и снова он ратоборствовал с реальностью, гораздой заворачивать жизнь всё хуже и хуже…

Наследие Некрасова колоссально; объём не стареющего в нём также чрезвычайно велик; а напевы его – те, где живёт и дышит природа – и ныне воспринимаются образцовыми.

***

Пселдонимов женится на Млекопитаевой…

Смешно…

Юмор Достоевского – весь в тяжёлых изломах, сложно смешанный из желчи, отвращения ко многому, и разных… жизненных мелочей.

Юмор его сквозит волокнами жизненного перца: отравляющего воздух, но и – выедающего мозг, юмор его – разлитая горечь…

И – Пселдонимов женится на Млекопитаевой.

Жуть что такое…

 …будто призраки хохочут: вот Фёдор Карамазов тоже: тот ещё юморист.

Страх и бездна, куда заводят его шутки.

А как ироничен чёрт, собеседующий с Иваном Карамазовым: просто беда: так и сыплет остротами, так и сыплет, видать, сама жизнь российская не подразумевает другой оснастки, кроме двух: трагической и комической…

Не говоря про космическую…

***

Есть нечто знаковое в их рождении – в один год и даже месяц: ибо никто с такой силой, как Достоевский и Некрасов не проявляли сострадания, выжигая стигмат его на душах читающих многих поколений.

Мармеладов – и некрасовские крестьяне.

Некрасовские мужики, взыскующие, кому ж на Руси жить хорошо – и бессчётные, загнанные в тараканьи щели, персонажи Достоевского.

Язык их схож, несмотря на разницу жанров: и оба классика реформировали его, вводя обилие разноплановых речений -  чиновничьих, купецких, цеховых, ремесленных.

Язык их схож даже цветовой гаммой: бело-серо-чёрной.

Схоже и другое: непременный выход к свету: только нужно правильно уметь пройти предложенный лабиринт.

Он будет виться неистово, вихриться даже, определённые ответвления будут втягивать водоворотами жути: но это, знача многое, не значит, в сущности, ничего: всё ведёт к световому, очищающему, зовущему следовать вертикали пределу.

И гармония некрасовского стиха, и речь на могиле Илюшечки (к примеру) об этом.

Так, анализируя своды их наследия, и сопоставляя даты их рождений можно убедиться в мудрой работе провиденциальных сил.